Лежал кувшин разбитый у дороги.
Там, на обочине, лежал он весь в пыли.
А по дороге всё мелькали чьи-то ноги...
В заботах, люди всё куда-то шли.
Кто-то ногой толкнул чуть чуть-чуть подальше,
Чтоб, на дороге, людям не мешал.
А кто, из интереса, иль чрез жадность,
Вдруг пригодится...в руки свои брал.
Но видя, что кувшин совсем разбитый,
Обратно бросив, быстро уходил.
Ну что нальешь туда? Дырявый видно...
И так лежал в пыли, не нужный всем кувшин.
Но вот идёт задумчивый прохожий,
Кувшин увидев, в руки он берёт.
Он не разбит совсем, ещё хороший...
И бережно домой к себе несёт.
Там взял и размочив кусочек глины,
Все трещины загладил с теплотой.
Омыл водой, нанёс рисунок дивный,
В печи обжег, чтобы не был сырой.
Вот будет у меня сосуд прекрасный.
Налью в него живительной воды.
В руках моих бывать он будет часто
Я его буду бережно хранить.
То был Господь, ну кто ещё так может
Разбитое из праха поднимать?
Ведь драгоценное Он видит и в ничтожном.
Не даст в пыли разбитому лежать.
Господь и Бог! Я тот кувшин разбитый,
Что ты нашел и раны исцелил.
Собрал и склеил милостью великой.
Святого Духа внутрь меня налил.
Чем выразить любовь и восхищенье
Твоею милостью? Превыше то ума!
Лишь верою, что Ты Своё творенье
Восстановить из праха можешь Сам.
🕊️Л. Шпак
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
